Если бы вам задали вопрос: «Родились ли вы с внутренними часами в голове?», как бы вы ответили? Этот вопрос, взятый из опросника Грея-Уилрайта 1964 года, основанного на юнгианской типологии, может вызвать недоумение. Два варианта ответа — «да» или «нет» — не проясняют ситуацию. А как насчет вопроса: «Доставляет ли вам удовольствие звонок телефона?» Или:
«Вам нравятся картины, которые вызывают чувство (а) возвышенности или (б) близости к земле?»
Если такие вопросы кажутся вам странными, вы не одиноки. Исторические личностные тесты часто вызывали подобную реакцию.
Истоки психометрических тестов.
«Психометрические инструменты», как их называют специалисты, появились в начале XX века как способ измерения «интеллекта». Например, шкала Бине-Симона, разработанная для помощи французским школьникам, была адаптирована в США психологом из Стэнфорда и опубликована в 1916 году как тест Стэнфорда-Бине. Он давал численный результат — коэффициент интеллекта (IQ). Это стало началом попыток упростить и стандартизировать сложные психологические концепции, предпочтительно в виде чисел.
Первая мировая война предоставила психологии возможность доказать свою практическую ценность — от лечения «снарядного шока» (сегодня известного как посттравматическое стрессовое расстройство) до отбора новобранцев с лидерскими качествами.
В межвоенный период психология начала завоевывать признание среди образованной элиты, хотя в основном в рамках психоанализа — многословного, детализированного и индивидуализированного подхода. Леонард и Вирджиния Вулф публиковали ранние переводы работ Фрейда, а популярные издания, такие как «Краткое изложение теории Фрейда» Барбары Лоу (1920) и «Механизмы разума» Виолет Фёрт (1922), делали психоанализ доступным для широкой аудитории.
Однако некоторые психологи отвергали идею о том, что человеческий разум — это лишь фрейдистский клубок фантазий, страхов и комплексов, доступный только через длительный и дорогостоящий анализ. Они считали, что разум обладает рядом измеримых характеристик, которые можно сравнивать. Так появились опросники с множественным выбором ответов. Психологи, такие как:
- Грей и Уилрайт,
- а также мать и дочь Кэтрин Бриггс и Изабель Майерс,
попытались превратить юнгианский анализ «типов» в набор вопросов с вариантами ответов.
Психоанализ: как психология стала наукой?
Использование инструментов психоанализа в стандартизированной форме было частью попытки сделать психологию наукой, стремлением к объективности. Психологические лаборатории уже были оснащены инструментами для измерения точного времени реакции и подачи стимулов, чтобы исключить субъективность из оценки. Появление чисел в результате таких экспериментов и новых личностных тестов позволило использовать возможности вычислительных лабораторий в университетах послевоенного мира.
Так началась тенденция сводить личность к ограниченному набору переменных. Например, Грей и Уилрайт разработали модель из трех шкал с противоположными качествами на каждом конце. «Интроверсия-экстраверсия» определяла «общую установку» человека. Две дополнительные характеристики — «интуиция» или «ощущение» — описывали, как человек воспринимает мир, а «мышление» или «чувство» — как он оценивает свои восприятия.
Современные версии таких тестов можно встретить повсюду.
Компании до сих пор используют модернизированный тест Майерс-Бриггс для выявления «возможностей улучшения производительности» на тренингах по командообразованию.
В интернете обещают раскрыть «вашу истинную личность» всего за несколько кликов.
Культурный контекст личностных тестов.
Однако такие тесты не лишены критики. Стремление к количественным показателям может привести к утрате сути психических явлений, которые они пытаются измерить. Кроме того, тесты оценивают не то, какие люди на самом деле, а то, как они сами себя воспринимают. Например, человек, который считает себя прекрасным слушателем, может быть скучным собеседником.
Особенно интересно, насколько такие тесты зависят от культурного контекста. Например, вопрос: «Любите ли вы общаться с клерками, парикмахерами, портье?» — предполагает, что тестируемый не принадлежит к этим профессиям. Или вопрос:
«Представьте, что вы ждете в отеле с двумя вестибюлями, каждый из которых оформлен в хорошем вкусе, но в разных цветах. Какой вы выберете? (а) Синий (б) Красный». Здесь важно, что оба вестибюля «вкусно» оформлены.
Такие вопросы отражают социальные и классовые различия. Например, вопросы о стереотипах или отношениях могут по-разному интерпретироваться в зависимости от времени и места. Анонимность не всегда устраняет влияние социальных норм на ответы.
Исторические изменения и эволюция эмоций.
Глубже лежит вопрос о том, как меняется наше восприятие эмоций. От античных теорий о страстях и «гуморах» до фрейдистских концепций влечений и современных представлений о гормонах и нейрохимии — то, как мы понимаем свои чувства, влияет не только на то, как мы о них говорим, но и на то, как мы их переживаем. Личностные тесты, ограничивая параметры нашей личности, демонстрируют, насколько наши эмоции исторически обусловлены.
Личностные тесты — это не только инструмент измерения, но и отражение культурных и исторических контекстов, в которых они создаются. Они напоминают нам, что наше понимание себя постоянно эволюционирует, а эмоции и личность — это сложные, многогранные явления, которые невозможно полностью свести к числам.
